Относительная комфортность жизни просто проецируется и на мир загробный, обещая там повышенный комфорт и абсолютную справедливость.

Нынешнее общество стыдится смерти, а не страшится, и в большинстве случаев ведет себя так, будто смерти не существует.

Над современным цивилизованным миром веют настроения, что смерть - простой переход в лучший мир. В счастливый дом, где вновь обретем наших исчезнувших близких, когда придет наш час, и откуда они, в свою очередь, являются навестить нас, пишет ТСН.

Относительная комфортность жизни просто проецируется и на мир загробный, обещая там повышенный комфорт и абсолютную справедливость.

Смерть как справедливость? Актуально.

Каждая новая смерть экс-регионала приводит неравнодушных граждан Украины в состояние еще большей позитивной озабоченности. Сдержанные и не очень ликования образовали своеобразный культурный феномен, который заслуживает отдельной оценки. Отношение к смерти является важнейшим культурным маркером цивилизации. Поэтому такие яркие и многочисленные эмоции по поводу, в общем-то достаточно заурядного события, с которым мы и сами в итоге непременно встретимся – весьма знаково.

Характер этих ликований, если проанализировать сопровождающие их тексты, в целом пропорционально делится между охотничье-спортивным азартом и религиозно-первобытным ритуалом.

В первом случае - это еще один смертельный гол судьбы в ворота враждебной команды. Так когда-то ацтеки играли в прообраз баскетбола – проигравшую команду публично приносили в жертву, вырезая сердца.

Во втором – это триумф племени, временное избавление от страха при виде провалившегося в расщелину очередного саблезубого тигра. Объединяет эти подсознательные мотивации заочная высокая кровожадность и злорадство, как правило говорящие о том, что эти люди в жизни и курицы лично не зарезали. Но люди, которым приходилось убивать или видеть убийства, всегда по этой же ритуальной причине очень сдержанны в выражениях. Они понимают, что никакой кармической закономерности в этом нет, все это чушь собачья, смерть дело довольно случайное, за исключением целенаправленных усилий, совершаемых кандидатами на премию Дарвина. Поэтому на всякий случай лучше вести себя достойно.

Особняком в этом стоит традиционная воинская культура (не самураями едиными богатая), в которой сдержанное отношение к смерти врага есть часть убеждения в собственном моральном превосходстве. И у современных украинских воинов это понемногу тоже начинает культивироваться. Хотя бы потому что излишне эмоциональные бойцы чаще становятся мишенью более хладнокровного врага, естественный отбор во всей своей первозданности.

Смерть вне войны стала заурядным явлением, достаточно технологичным, вся эта нелепая похоронная индустрия – смесь пошлости и цинизма. Люди ведут себя так, словно они бессмертны, никто не ставит себя на место покойника, наоборот – максимально дистанцируется. Смерть известных людей разыгрывается по медийным сценариям. Театральность смерти делает условной и саму жизнь.

Игры, в которые играют люди: бизнес, политика, машины, оружие, женщины, наркотики, деньги - все это работает на выигрыш-победу или самоубийство. Любая игра с высокими ставками – репетиция смерти. Либо выигрыш, как репетиция смерти, либо проигрыш, как "маленькая смерть", падение по социальной лестнице. Физическая смерть человека становится высшей ставкой в его "игре". Никто не равен перед лицом смерти. Люди умирают в соответствии с теми же капиталами и иерархией, какие имелись до смерти.

Но смерть во время войны неизбежно приобретает характер ритуального жертвоприношения. Если это с нашей стороны – то это павший герой, если с другой – сдох, собака, так ему и надо. Но есть и неопределившиеся, и это все как раз о них.

Дополнительная причина особой текстуальной ярости гражданских лиц по поводу смерти бывших регионалов - это неопределенность прижизненного статуса известных покойников. Ведь юридически к ним год как претензий либо вообще не было, либо сравнительно ничтожные, а моральную ответственность общество на них возлагало - за все вообще.

Поэтому можно констатировать еще два переноса. Хорошо, чтобы всех плохих поубивал кто-то хороший, избавив меня, радующегося чужой смерти, от этого хлопотного дела. И поскольку я, радующийся, накопил достаточно негодования в адрес мною же избранной власти, но не могу из патриотических соображений ее адресно высказать, то эти эмоции переадресовываются жертве, смерть которой наделяется чертами ритуала по восстановлению справедливости.

Когда в 1946 году Борис Виан издал свой первый роман "Я приду плюнуть на ваши могилы", то тиражи сжигали, общества борьбы за нравственность организовывали движение против романа. автора изрядно травили. А сам автор умер прямо на премьере экранизации этого романа. Говорят, от волнения.